Неточные совпадения
Кроме рейстровых козаков, [Рейстровые козаки — казаки, занесенные поляками
в списки (реестры) регулярных войск.] считавших обязанностью являться во время войны, можно было во всякое время,
в случае большой потребности, набрать целые толпы охочекомонных: [Охочекомонные козаки — конные добровольцы.] стоило только есаулам пройти по рынкам и площадям всех
сел и местечек и прокричать во весь голос, ставши на
телегу: «Эй вы, пивники, броварники!
—
Садись, всех довезу! — опять кричит Миколка, прыгая первый
в телегу, берет вожжи и становится на передке во весь рост. — Гнедой даве с Матвеем ушел, — кричит он с
телеги, — а кобыленка этта, братцы, только сердце мое надрывает: так бы, кажись, ее и убил, даром хлеб ест. Говорю,
садись! Вскачь пущу! Вскачь пойдет! — И он берет
в руки кнут, с наслаждением готовясь сечь савраску.
Я
сел; лошади вдруг стали ворочать назад;
телега затрещала, Затей терялся; прибежали якуты; лошади начали бить; наконец их распрягли и привязали одну к загородке, ограждающей болото; она рванулась; гнилая загородка не выдержала, и лошадь помчалась
в лес, унося с собой на веревке почти целое бревно от забора.
Вместе с Калинычем
сел я
в телегу.
Лошади были поданы; Дубровский
сел с Гришею
в телегу и назначил им местом свидания Кистеневскую рощу. Антон ударил по лошадям, и они выехали со двора.
Когда они покончили, староста положил становому
в телегу куль овса и мешок картофеля, писарь, напившийся
в кухне,
сел на облучок, и они уехали.
Тройка катит
селом, стучит по мосту, ушла за пригорок, тут одна дорога и есть — к нам. Пока мы бежим навстречу, тройка у подъезда; Михаил Семенович, как лавина, уже скатился с нее, смеется, целуется и морит со смеха,
в то время как Белинский, проклиная даль Покровского, устройство русских
телег, русских дорог, еще слезает, расправляя поясницу. А Кетчер уже бранит их...
Летом
в телегу, а зимой
в сани-розвальни запрягает Петр Кирсаныч немудрого старого мерина, выносит с десяток больших мешков,
садится на них, а за кучера — десятилетний внучек.
Завтра
сажусь в казанскую
телегу и отправляюсь
в Туринск.
Первые трое суток мы ехали на
телеге, что было довольно беспокойно; теперь
сели на сани, и я очень счастлив. Не знаю, как будет далее, а говорят — худа дорога, сделалось очень тепло. Заметь,
в какое время нас отправили, но слава богу, что разделались с Шлиссельбургом, где истинная тюрьма. Впрочем, благодаря вашим попечениям и Плуталову я имел бездну пред другими выгод; собственным опытом убедился, что
в человеческой душе на всякие случаи есть силы, которые только надо уметь сыскать.
А мне, ваше благородие, только всего и денег-то надобно, что за полведра заплатить следует… Вот и стал мне будто лукавый
в ухо шептать."Стой, кричу, дядя, подвези до правленья!"А сам, знашь, и камешок за пазуху спрятал…
Сели мы это вдвоем на
телегу: он впереди, а я сзади, и все у меня из головы не выходит, что будь у меня рубль семьдесят, отдай мне он их, заместо того чтоб водки купить, не нужно бы и
в бурлаки идти…
На первом беспрестанно встречаете вы длинные ряды обозов, нагруженных товарами; там же лежат богатые и торговые
села: Богородское, Ухтым, Укан, Уни, Вожгалы (последние два немного
в стороне) — это центры местной земледельческой промышленности; на втором все пустынно, торговых
сел вовсе нет, и
в течение целой недели проедет лишь почтовая
телега, запряженная парой и везущая два предписания и сотню подтверждений местным дремотствующим властям, да письмо к секретарю какого-нибудь присутственного места от губернского его кума и благо-приятеля.
Но сколько старики ни тратили убеждений,
в конце концов все-таки пришлось уступить. Собрали кой-как рублей двести на дорогу и на первые издержки и снарядили сынка.
В одно прекрасное утро Николай
сел с попутчиком
в телегу — и след его простыл, а старики остались дома выплакивать остальные слезы.
Поставил человек лошадь к месту, кинул ей сена с воза или подвязал торбу с овсом, потом сунул кнут себе за пояс, с таким расчетом, чтобы люди видели, что это не бродяга или нищий волочится на ногах по свету, а настоящий хозяин, со своей скотиной и
телегой; потом вошел
в избу и
сел на лавку ожидать, когда освободится за столом место.
— Постой-ка!.. Ведь это, никак, придется близко святой?.. Ну так и есть!.. Мне сказывала мамушка Власьевна, что
в субботу на Фомино воскресенье ей что-то ночью не послалось; вот она перед светом слышит, что вдруг прискакали на боярский двор; подошла к окну, глядь: сидит кто-то
в телеге, руки скручены назад, рот завязан; прошло так около часу, вышел из хором боярский стремянный, Омляш,
сел на
телегу подле этого горемыки, да и по всем по трем.
День отъезда из
села стёрся
в памяти мальчика, он помнил только, что когда выехали
в поле — было темно и странно тесно,
телегу сильно встряхивало, по бокам вставали чёрные, неподвижные деревья. Но чем дальше ехали, земля становилась обширнее и светлее. Дядя всю дорогу угрюмился, на вопросы отвечал неохотно, кратко и невнятно.
— А вот изволишь видеть: вчерась я шел от свата Савельича так около сумерек; глядь — у самых Серпуховских ворот стоит тройка почтовых, на
телеге лежит раненый русской офицер, и слуга около него что-то больно суетится. Смотрю, лицо у слуги как будто бы знакомое; я подошел, и лишь только взглянул на офицера, так сердце у меня и замерло! Сердечный!
в горячке, без памяти, и кто ж?.. Помнишь, Андрей Васьянович, месяца три тому назад мы догнали
в селе Завидове проезжего офицера?
Лошадей скоро подали. Рудин вынес свой чемоданчик, взлез на
телегу,
сел, понурился по-прежнему. Было что-то беспомощное и грустно-покорное
в его нагнутой фигуре… И тройка поплелась неторопливой рысью, отрывисто позвякивая бубенчиками.
Итак, выбрали лучший дощаник, поставили три крестьянские
телеги с лошадьми, мою кибитку и всех трех наших лошадей; разумеется, взяли и всех баб с ягодами; мнимый перевозчик стал на корме, двое крестьян, мой кучер и лакей Иван Борисов (молодец и силач, один стоивший десятерых)
сели в весла, и мы отчалили от пристани.
Стой! — скрыпучие колесы замолкли, пыль улеглась; казаки Орленки смешались с своими земляками и, окружив
телеги, с завистью слушали рассказы последних про богатые добычи и про упрямых господ
села Красного, которые осмелились оружием защищать свою собственность; между тем некоторые отправились к роще, возле которой пробегал небольшой ручей, чтоб выбрать место, удобное для привала; вслед за ними скоро тронулись туда
телеги и кибитки, и, наконец, остальные казаки, ведя
в поводу лошадей своих…
Из окна чердака видна часть
села, овраг против нашей избы,
в нем — крыши бань, среди кустов. За оврагом — сады и черные поля; мягкими увалами они уходили к синему гребню леса, на горизонте. Верхом на коньке крыши бани сидел синий мужик, держа
в руке топор, а другую руку прислонил ко лбу, глядя на Волгу, вниз. Скрипела
телега, надсадно мычала корова, шумели ручьи. Из ворот избы вышла старуха, вся
в черном, и, оборотясь к воротам, сказала крепко...
Я рад. Останься до утра
Под сенью нашего шатра
Или пробудь у нас и доле,
Как ты захочешь. Я готов
С тобой делить и хлеб и кров.
Будь наш, привыкни к нашей доле,
Бродящей бедности и воле;
А завтра с утренней зарей
В одной
телеге мы поедем;
Примись за промысел любой:
Железо куй иль песни пой
И
села обходи с медведем.
Между тем молодцы успели притащить из
села телегу, навьючить на нее добычу и тронуться
в путь.
Думал, думал Гаврюшка, да делать, видно, нечего было; не оставить же так тела христианского на съедение волкам: он взвалил его на
телегу, да и привез
в село прямо к мужу.
В последних числах сентября, еще
в хорошую, или, по крайней мере, сносную, осеннюю погоду, довольно рано поутру выехали из
села Болдухина две кареты, две коляски, несколько кибиток и
телег, навьюченных донельзя.
«Его
в пустыне я нашла
И
в табор на ночь зазвала». А старик обрадовался и сказал, что мы все поедем
в одной
телеге: «
В одной
телеге мы поедем — та-та-та-та, та-та-та-та — И
села обходить с медведем...
Тут она, девка эта, — и девка-то, надо сказать, гулящая была, с проезжающими баловала, — как всплеснет руками да как заплачет, и из избы вон. Взял и я шапку, да и сам вышел, — слышал только, как старуха
в зале с хозяйкой все болтают, и так мне этой старухи страшно стало, так страшно, что и выразить невозможно. Побрел я прямо по дороге, — после уж Иванов меня догнал с
телегой, я и
сел.
Кондрашка посадил няньку
в телегу, а сам
сел в другую.
На белой вывеске, прибитой к задку
телеги, крупными печатными буквами было написано, что такого-то числа и года
в селе Малиновцах «по произволу Господа пламенем пожара истребило храм» и что мирской сход с разрешения и благословения надлежащих властей постановил послать «доброхотных желателей» за сбором подаяния на построение храма.
Всё время, пока
телега ехала по
селу, Кузьма неутомимо болтал и привязывался ко всем встречным. С одного он сорвал шапку, другому ткнул кулаком
в живот, третьего потрогал за бороду. Баб называл он милыми, душечками, мамашами, а мужиков, соображаясь с особыми приметами, рыжими, гнедыми, носастыми, кривыми и т. п. Всё это возбуждало самый живой и искренний смех. Скоро у Кузьмы нашлись и знакомые. Послышались возгласы; «А, Кузьма Шкворень! Здравствуй, вешаный! Давно ли из острога вернулся?»
Ермолаич
сел наконец
в телегу, а все-таки свое продолжал...
Помню только, как мы с участливостью осматривали большие, крытые троечные
телеги,
в которых нам надлежало ехать;
садились в них, вылезали и снова
садились; делили между собою места; осматривали лошадей, ценили их, определяли их достоинство, силу и характер; потом отправились с своими будущими возницами
в какой-то грязненький трактир, где пили чай и водку.
Наступило молчание. Монахи снесли
в сарай последний мешок и
сели на
телегу отдыхать… Пьяный Евсей всё еще мял
в руках сеть и клевал носом.
Особенно расположены крестьяне были к нему за то, что он по первому призыву ехал куда угодно и не стеснялся доставляемым ему экипажем или лошадьми — едет на одной. Рассказывали как факт, что однажды его встретили переезжавшим из одного
села в другое на
телеге рядом с бочкой дегтя, — и это по округу, раскинутому на громадное пространство, при стоверстных расстояниях между селениями. Словом, это был, как говорили крестьяне, «душа-человек».
Особенно расположены были к нему крестьяне за то, что он, по первому призыву, ехал куда угодно и не стеснялся доставляемыми ему экипажем и лошадьми. Подадут
телегу — едет
в телеге, дадут одну лошадь — едет на одной. Рассказывали, как факт, что однажды его встретили переезжающим из одного
села в другое на
телеге рядом с бочкой дегтя, и — это на округе, раскинутом на громадное пространство, при стоверстном расстоянии между селениями. Словом, это был, как говорили крестьяне, «душа-человек».
Карниз потолка был лепной и изображал русское
село: углом вперед стояла хата, каких никогда не бывает
в действительности; рядом застыл мужик с приподнятой ногою, и палка
в руках была выше его, а он сам был выше хаты; дальше кривилась малорослая церковь, а возле нее выпирала вперед огромная
телега с такой маленькой лошадью, как будто это была не лошадь, а гончая собака.
Пока побросали снопы с
телеги, пока прискакали
в село, уже темнело и пожар кончился: догорали, как свечи, черные обугленные столбы, смутно белела кафлями обнаженная печь, и низко стлался белый дым, похожий на пар.